Как нефтяник из Татарстана попал на работу в Оман, обрел веру и стал счастливым

NEFT познакомилась с нефтяником из Татарстана, который уже почти десять лет работает супервайзером на Ближнем Востоке. Мы попросили его рассказать, как он попал на работу за границу, какие особенности работы заметил и как это изменило его.

Счастливый случай завел за границу

Мне сейчас 52 года, и я работаю в нефтянке почти всю жизнь. В 1990-х в Татарстане было тяжело, и я уехал искать лучшей жизни в Радужный — это город в Югре. Там поработал какое-то время в бюджетной сфере, а потом попал в нефтянку. Одна международная нефтесервисная компания набирала людей, и я попробовал. И меня взяли!

Устроился оператором. До 2013-го я работал в России, успел сменить одну зарубежную компанию на другую и получить позицию начальника службы ГРП. И тут мне написал бывший менеджер и предложил поработать на Ближнем Востоке. 

Такой шанс нельзя было упускать. Там мне предлагали пойти оператором и получать больше, чем я зарабатывал в России начальником службы. Так что финансы были решающим фактором в то время. Да и сам опыт работы за границей — это бесценно. 

В итоге меня взяли супервайзером, потому что им на тот момент были нужны люди, и у меня как раз был опыт на зарубежном оборудовании. Я попал в Оман. Помимо этого, работал также в Кувейте и Саудовской Аравии. 

Первая поездка и языковой барьер

Тот уровень английского, которым я обладал тогда — это ноль. Я, конечно, подучивал его ранее, так как общался с иностранцами по работе и занимался с самоучителем. Но хорошо языка не знал. Также ничего я не знал и про страну. Уже перед поездкой мне выслали кучу документов о том, как нужно себя вести на Ближнем Востоке.

Супервайзером ГРП я согласился пойти, так как думал, что знаю эту работу. Конечно, я немного заблуждался, она была иной. Во-первых, язык. Мой первый инструктаж по работе я все еще помню, его же мне припомнили уже много лет спустя коллеги. Я там лепил что-то на российский лад, и никто не мог понять, чего я от них хочу. 

Второе — строгое соблюдение регламента. Ни в коем случае нельзя отступать от стандарта. С другой стороны, никто тебя не торопит — им важнее сделать безопаснее, а не быстрее. Поэтому и переработок почти нет — рабочий день длится 12 часов, и задержаться ты можешь, скажем, часа на два. В России мы могли работать сутками. 

В остальном же все похоже. Даже влияние климата. Просто у них работы останавливают при жаре, а у нас в морозы. Но такую практику чаще вводят в Омане, в том же Кувейте или Саудии работы не тормозят, даже если жара очень сильная. 

Такие разные арабы

Во всех трех странах, где я был, вроде как живут арабы. Но все они очень разные. Есть, конечно, и общее у всех них — все они не то что ленивые, скорее, неспешные. Они не привыкли, как мы, торопиться. С утра встал, прочитал намаз, поел, все размеренно. Поэтому им иногда бывает сложно выполнять все стандарты. 

А отличия вот какие. Оманские арабы — самые приветливые. Всегда посадят за стол, угостят, помогут. И работать в Омане комфортнее всего. Там на месторождениях много местных, это политика местного правительства — должны работать их граждане и учиться всему у зарубежных специалистов. 

В Кувейте с этим сложнее. Похуже бытовые условия, а постоянных флотов (то есть, бригад) нет. Поэтому специалистов набирают из ближайших стран. Местные не работают в поле, зато всегда сидят в руководстве и командуют. Там меньше всего обо мне заботились как о сотруднике. Деньги важнее. 

Самая сложная страна — Саудовская Аравия. Во-первых, очень много работы, не продохнуть. Во-вторых, саудиты считают себя лучше других. Они даже на арабов-иранцев смотрят так, будто они рабы, что уж говорить о приезжих. Мне даже как-то один саудит в разговоре и сам признался: «Мы, саудиты, хуже всего относимся ко всем, так что опасайся. Так уж у нас принято, что мы первые, а все вокруг вторые». 

Технологии и безопасность

Во всем мире тренд нефтянки задают все-таки Соединенные Штаты, как ни крути. У них все компани, технологии. Они намного впереди нас, потому что-то, что мы говорим на словах, у них исполняется на деле. 

А на Ближнем Востоке все международные компании собрались в Саудовской Аравии. Где больше скважин, там и все технологии. Значит, эта страна тоже впереди нас. Но стоит, конечно, понимать, что все это не местные технологии, а привозные. Свое у них тоже есть, но не так развито и все равно основано на зарубежной технологии. 

Если же говорить о личной безопасности, то проблем на Аравийском полуострове особенно не было и нет. Алжир и Йемен могут быть опасными для работников, но это только по рассказам. Так что бояться нечего, наоборот: тот же Оман советую посетить всем, прекрасная страна. 

Логистика и быт в странах Ближнего Востока все на таком уровне, что наша нефтянка не выдерживает никакой конкуренции. Забота о тебе начинается сразу, как ты прилетел из аэропорта. Машина везет тебя в хорошую гостиницу, там тебя кормят. Если тратишь свои деньги, по чекам все потом возвращают. 

Супервайзерам как в городе, так и на месторождении дают одноместное жилье, операторам — двухместное. В длинных больших вагончиках есть все: конференц-залы, жилые зоны, комнаты, душевые и туалеты, даже мечети. В столовых все забито едой, которую у нас не всегда и в ресторанах поешь.

Открылся вере

С переводом денег до февраля 2022 года было проще: все сразу поступало на российский счет в долларах. Сейчас мы вынуждены получать деньги в местной валюте в банке, а потом менять наличку. Налог плачу там, так как у меня есть карточка налогового резидента.

Не хочу называть сумму зарплаты, это хорошие деньги. И вообще, я не миллионер какой-то с тысячей квартир, живу очень скромно и практично.

Я для себя там открыл религию. Я же татарин и мусульманин, но строго не следовал традициям. Сейчас я понял, что такое настоящая вера. Я стремлюсь прожить жизнь праведно и красиво, а не гонюсь за деньгами. 

Благодарен работе

Желания работать где-то еще у меня нет. Мне уже 52, и мне всего хватает. Зато перелеты дается все тяжелее. Поэтому Оман меня полностью устраивает, я чувствую себя там как дома. И, разумеется, я благодарен нефтянке за этот шанс. 

Родиться и вырасти в глухой татарской деревне, где ничего не было, а потом попасть в другие страны, познакомиться и подружиться с таким количеством разных людей — мог ли я таком думать? Поэтому я счастлив, что попал сюда.