Как нефтяник собирался увольняться, а попал на зарубежные проекты и стал независимым консультантом

Инженер Гаврил Милокумов работает консультантом на морской платформе в Катаре. Он не находится в прямом подчинении от заказчика и сохраняет за собой патенты на изобретения, которые создает на работе. Однако привели к этому положению события, которые изначально были неприятными. Гаврил рассказал NEFT, как выносил пользу из неудач.

Повезло со стартом

Моя трудовая деятельность началась в «Шлюмберже» в 2005 году. Там так устроена работа, что тебе дают контракт полевого инженера, и по мере движения по карьере меняются только цифры в конце разряда: инженер-1, инженер-2, инженер-3, и сеньор-инженер — это последний уровень, скажем так. Нет такого понятия, как на постсоветском пространстве, что при переводе на новую задачу тебе дают совершенно новый контракт с совершенно новым названием должности.

На каждой следующей позиции у инженера «Шлюмберже» меняется величина оплаты, допуски на выполнение тех или иных работ. И, помимо этого, тебе могут предлагать дополнительно работу в офисе в качестве координатора, отправлять в длительные командировки. Поэтому полевые инженеры могут заниматься совершенно разными дополнительными функциями, которые также для них оплачиваются. Но эти люди будут выполнять и свою прямую работу.

Вот я, например, на одном из этапов карьеры работал в офисе координатором. У меня было до семи буровых под контролем одновременно. Но при этом я был на обычном инженерском контракте, который предусматривает работу в поле. Просто документ составлен таким образом, что можно притянуть за уши некоторые пункты, и тебе будут нормально платить зарплату, пока ты работаешь вахтами, но в офисе.

Не повезло с повышением

Через шесть лет после старта, в 2012-м, я попытался сменить уровень работ. Мне такую возможность не давали, предлагали просто перейти в офис. Я согласился. Для этого мне нужно было оформить проект в виде некоего готового изделия и сдать экзаменационные моменты от смежных подразделений: по логистике, по технике безопасности.

В моем случае проектом была компьютерная программа по обучению персонала. Я подготовил этот софт за буквально три-четыре месяца, он отлично прижился, его приняли. А вот экзамены я не сдал. Там было не просто пяти-десятиминутное собеседование: обычно это занимает полдня и тебя расспрашивают по материалам, которые занимают от 200 до 500 страниц. То есть, к этому надо было готовиться, а времени у меня не было.

В общем, сорвалось мое повышение, и из-за этого я решил перейти в другую компанию. Нашел вакансию, подписал с новой компанией предварительное соглашение и все такое, написал в «Шлюмберже» заявление на увольнение… Но по старому контракту я должен был у них отработать еще месяц, чтобы они нашли мне замену. На тот момент работы в России у нашей компании не было. И меня на этот оставшийся месяц перебросили за рубеж — в Таиланд.

После месяца в Таиланде местное руководство попросило меня остаться еще. Пришлось ввести их в курс дела, что я в этой компании уже практически не работаю. Я объяснил, что уже есть соглашение, по которому мне нужно уходить работать в другое место за совсем другие деньги. Узнав об этом, тайская локация предложила поднять мне зарплату до той, что предложили конкуренты — при условии, если я остаюсь у них.

Повезло со знакомством

Сколько раз я пытался устроиться в какую-нибудь другую компанию, отправлял свои резюме, регистрировался на сайтах, отправлял письма рекрутерам — ни одного звонка за 17 лет. Хотя у меня большой послужной список, я умею использовать различные приборы — в общем, должен быть довольно универсальным сотрудником. Но ни одного звонка мне ни разу не поступило. 

Ключевым моментом в Таиланде было не то, что я так хорошо отработал месяц, что я им понравился. Роль сыграло то, что один из консультантов, который трудился у них в офисе, был моим бывшим менеджером. На момент, когда я туда ехал, я об этом не знал.

Когда мы там встретились, он поговорил с нужными людьми, спросил меня, хочу ли я остаться конкретно на данной локации… Я сказал: если мне предложат те же условия, что и конкуренты, то я остаюсь. Тот поговорил с руководством, оно быстро перевело меня на контракт, и я продолжил там работать еще три года. 

Про резюме и технические собеседования в данном случае речи вообще не шло, потому что я уже поработал в этом месте месяц. За меня просто поручился человек, который меня знает. Если бы его на локации не было, мне бы, возможно, и не предложили бы продолжение контракта.

По моему опыту, последние лет десять, устройство на работу в зарубежную компанию выглядит именно так. То есть, никто никого в Саудовскую Аравию или в Катар просто по резюме, скорее всего, не возьмет. Всегда кто-то кого-то рекомендует, ручается… В лучшем случае человек после этого проходит техническое собеседование, а иногда даже обходятся без него.

Не повезло с объемами

В 2015 году на тайской локации упали объемы добычи. А из Саудовской Аравии, наоборот, по миру разослали запросы: «Нам нужна команда из стольки-то человек, потому что появилось несколько новых буровых». В Тае посмотрели, кто хотел уволиться, либо, скажем так, перейти на другую работу. Предложили сотрудникам: не хотите ли вы перевестись на такой вот контракт? Так я оказался на Ближнем Востоке.

Если бы по этой заявке просто отправили мои контакты, либо я бы сам откликнулся, то меня могли и не вызвать. Зачастую текущее начальство рекомендует тебя другой локации, расхваливает, говорит, какие работы ты выполнял. На это влияют личные отношения: как ты с ними общаешься, ходишь ли вместе развлекаться.

Тут еще замечу, что в «Шлюмберже» от рекомендаций зависит и зарплата. Она может варьироваться в зависимости от того, что про тебя сказали начальники. Если они сказали, что это самый лучший сотрудник, он умеет делать все виды работ, вы его возьмите, не пожалеете — то, скорее всего, когда ты приедешь, тебе предложат вполне адекватную оплату. Но если тебя просто туда пошлют без рекомендаций, ты можешь получить контракт по минимальной ставке. Дальше уже решаешь, соглашаешься или нет.

Ну и я заметил, что оплата зависит от географического происхождения сотрудника. Если сотрудник с постсоветского пространства или из Азии, то, скорее всего, на зарубежном контракте ему дадут оклад по минимальной ставке. Если сотрудник из США, Канады или Великобритании, то оплата будет идти по максимальной сетке.

При этом я не говорю, что «Шлюмберже» — плохая компания. Просто сейчас я на них не работаю фактически и могу говорить о разных аспектах, не только о хороших. Если бы вы вели беседу с действующим сотрудником, он бы себе такого не позволил. А я работаю на стороннюю фирму, которая, по сути, продает меня «Шлюмберже» консультантом.

Повезло с локацией

Из всех зарубежных локаций, где я за 10 лет поработал, больше всего, наверное, мне понравилось на самой первой, в Таиланде. Во-первых, это была наземная буровая. Степень свободы там значительно больше, чем на морской платформе, где я сейчас работаю. Когда на наземной буровой заканчивается смена, ты можешь побежать на пробежку, можешь выйти за территорию в барчик, купить пивка… В море таких ништяков нет.

Во-вторых на той локации была фиксированная вахта, месяц на месяц. Это исходило из требований местного заказчика: все сервисные компании на их проектах должны были организовать своим сотрудникам вахту 4 на 4 недели.

В Катаре, где я работаю сейчас, такого нет. Есть ограничение по нахождению на платформе: ты не можешь там находиться больше пяти недель. Но тебя просто вытаскивают с одной платформы через пять недель и везут на другую, как будто ты полноценно отдохнул.

В-третьих, по зарплате то, что было в 2013 году в Тае на прямом контракте, примерно равно тому, что дают сегодня в Катаре консультанту. Как будто бы получалось, что ты фактически меньше работаешь и больше получаешь.

Но тот уровень сложности, который там был в наклонно-направленном бурении, я не встречал в принципе нигде за 17 лет. То, как там делалась работа, какого уровня, на каком оборудовании — это были не последние технологии, «космические», которые мы сегодня применяем в Катаре. Было такое, что переводили к нам инженеров по ННБ с других локаций, а они через пять дней просто увольнялись. Потому что темпы и вероятность совершения ошибки были очень высокие.

Не повезло с ВНЖ

В России, Таиланде и Саудовской Аравии я работал на прямом контракте. Но, переходя в 2020 году на работу в Катар, я стал консультантом — то есть, сотрудником на аутсорсе. Это было мое желание, которому помог случай.

Если коротко: когда вы работаете на прямом контракте, патенты на все разработки и идеи, которые у вас получаются в процессе инженерной работы, автоматически будут принадлежать компании-работодателю, где вы на контракте. Поскольку я разрабатываю некоторые системы, я не особо хотел переходить на прямой контракт, чтобы сохранить за собой право интеллектуальной собственности.

Обычно на проекте в Катаре консультант — это должность только для испытательного срока. Через месяц нужно переходить на прямой контракт. А чтобы его подписать с компанией, работающей внутри страны, нужен вид на жительство (ВНЖ). Работодатель сказал, что со мной не смогут сотрудничать, если я не выполню эти условия.

Я попробовал пройти процедуру. Но у меня проблема с тем, что дипломы, которые я получал, казахстанские, а я сейчас являюсь гражданином России. И то есть мне, чтобы проставить апостиль, нужно потратить две недели на путешествие по Казахстану с заверением всех этих дипломов и печатей с последующим возвращением. При условии, что я отдыхаю фактически месяц через два-три, я так распорядиться временем не могу.

Так мы сошлись на том, что я продолжаю работать консультантом, пока подхожу этому работодателю.

Повезло с профессией

У консультанта больше свободы, хоть и меньше, скажем так, ништяков. Но меня это устраивает.

У сотрудника на прямом контракте есть суточная ставка оплаты, когда он заехал на проект, а плюсом — ежемесячный оклад. Такой работник имеет шанс провести на международном контракте, допустим, 20-25 лет — и компания будет ему платить пенсионные взносы. Если ты проработал много лет, а тебя вдруг внезапно уволили из-за того, что проиграли тендер, нету рабочих проектов — то тебе выплачивается компенсация, так называемый золотой парашют. В некоторых случаях он может быть очень большим. За три года работы, например, можно получить компенсацию в районе 30 тыс. долларов. А если отработал лет 13-15, то можно получить парашют в районе 100 тыс. долларов. 

Таких привилегий у консультанта нет. Но он имеет право сам выбирать, сколько хочет работать и сколько отдыхать. Например: «Я готов проработать три месяца и потом целый год не буду у вас появляться». И он вполне может себе позволить в правовом плане это сделать. У прямого сотрудника есть фиксированная вахта 6/3 и плюс-минус она соблюдается. То есть, человек регулярно будет работать. А консультант может выбирать это сам.

Еще у консультанта нет ежемесячного оклада. У него все зависит от того, где он: в дороге, в отеле ждет работу, либо находится на проекте. От этого суточная ставка может меняться. Но суммарно эта ставка в два-три раза выше, чем у работника на прямом контракте. И по итогу объем заработка за год у них практически одинаковый, если они равное количество времени проработали.